На задворках Великой империи. Книга первая: Плевел - Страница 3

— С божьей помощью посредством статистики, — деловито пояснил Алексей Александрович. — Ну, не грабить же их в масках, с пистолетами за пазухой… В газетах и так черт знает что обо мне пишут. А в баккара важен математический расчет, и только! Система, милейший князь!

— Но я ведь лишь статистик, ваше высочество. Пожалуй, тут и сам Араго вряд ли справится…

— Чепуха, — возразил генерал-адмирал. — Я знаю одно: вы не смеете отказать мне в этом!

Действительно, как откажешь дяде царя? Сергей Яковлевич две недели подряд не вылезал из казино. Проигрывал по мелочи, примериваясь и соображая. Вскоре ему стало казаться, что система и в самом деле существует.

Престарелый генерал А. К. Имеретинский, набивший себе руку на игре в рулетку, поддержал в нем эту уверенность.

— Секрета своей методы я вам не выдам, — сказал он жадно, — но к старости я убедился — система безусловно есть!..

В один из дней заговорщики прибыли в казино.

— За последний стол, — шепнул Сергей Яковлевич. — Один на тридцать пять… Должно получиться!

— Нет уж, душа-князь, — скромно уступил Алексей Александрович. — Для начала поставьте вы, а я посмотрю, что получится…

Номер «тридцать пять» так и звенел в левом ухе. С первым же ударом шарик покатился и застрял в лузе. Голос крупье возвестил:

— Rien ne va plus: номер тридцать пять!

Мышецкий загреб выигрыш и поставил снова. Прямо в затылок ему горячо дышал генерал-адмирал российского флота.

— На тот же номер, — сказал Сергей Яковлевич.

И снова лопатка крупье придвинула к нему горку золота.

— На тот же… до трех раз!

И золото с тяжелым звоном снова потекло к нему. Мышецкому становилось уже неудобно грабить казино в одиночку, без помощи августейшего компаньона.

— Я не ошибся… Не угодно ли и вам, ваше высочество?

— А куда? — сразу побледнел Алексей Александрович.

— Тридцать пять минус семь равно двадцати восьми, — подсчитал Мышецкий. — Ставьте, и успех вам обеспечен.

Возбужденный громадным выигрышем, он отошел в сторону, и ровно через минуту великого князя обчистили так, что Сергей Яковлевич зашатался от страха. Вытирая со лба пот, генерал-адмирал подошел к нему с выговором:

— Ну, князь! Этого-то я не ожидал от вас.

— Ваше высочество, но я ведь только статистик…

— Однако вам хватило для себя и одной лишь статистики. Не правда ли?

Мышецкий склонился в вежливом полупоклоне — один Рюрикович перед другим Рюриковичем:

— Ваше высочество, я потрясен не менее вас. Но… вы не совсем правильно меня поняли: выигрыш с тридцать пятого номера принадлежит нам поровну…

После этого случая оставаться в Биаррице показалось неудобным, и, нечаянно разбогатев, Мышецкий уехал догонять лето в Египет — на курортную станцию Геллуан, неподалеку от Каира, где находилась русская колония для слабогрудых аристократов.

Именно здесь он и повстречался с девицей, которой суждено было стать княгиней Мышецкой.

Это было бледное узкоплечее создание, едва-едва умевшее говорить по-русски. Девушка появлялась возле источника с неизменным томиком Клопштока, проложенным рукодельной закладкой. Оторвавшись от басен «Мессиады», она иногда тут же — под раскаленным тентом — вышивала очередную закладку с поучительным изречением.

За все время пребывания в Геллуане переменилось множество закладок, но книга оставалась одна и та же — старик Клопшток, бррр!..

Сергей Яковлевич был удивлен терпеливостью девицы и однажды недоверчиво хмыкнул.

— У меня есть неизданный Рембо, — сказал он. — Я могу предложить вам его на досуге.

— О нет! — покраснела девица. — Рембо поэт безнравственный, а мой Клопшток так тонко чувствует все движения верующей души…

Анемичный отпрыск захудалого дома баронов Поне фон Гойнинген, двадцатилетняя Алиса Готлибовна получила чисто прусское воспитание. Ближайшие родичи ее служили в Германии кайзеру, хотя имели русское подданство. А те из них, которые находились в России, определяли свое положение с предельной ясностью: «Мы служим династии Романовых — Голстейн— Готторпских!..»

Предки жены занимались когда-то береговым пиратством, отчего и оперились титулочком, который пригодился им, когда

Гюне вздумали осесть на лесных холмах онемеченной Прибалтики. При Павле I они получили земли и внутри России. Попав в страну «варваров», Гюне решили цивилизовать русскую нацию посредством шампанского, нагнанного ими из… капустных кочерыжек. Хотя вино и пенилось, но мужики предпочитали родимую сивуху. Тогда было решено осчастливить Россию бульонным порошком собственного изобретения. Но и в этом благом начинании бароны не преуспели: мужики круглый год постились, а разговляться на Пасху мясным порошком не желали — чокались, как язычники, крашеными яйцами.

После серии подобных опытов в семействе жены остались лишь развалины замка в Курляндии да молочная ферма с пышным гербом над воротами. При той любви ко всему русскому, которую всегда ощущал в себе Сергей Яковлевич, только сильное увлечение могло толкнуть его на брак с подсыхающей в девичестве баронессой…

Венчание происходило в церкви русского посольства в Берлине, причем случилось несчастье — фата невесты вспыхнула от упавшей свечи. Перед священником поднялся прозрачный огненный столб. Фату сорвали и затоптали, все были испуганы, но Алиса Готлибовна совсем не пострадала, — пламя было легким и быстрым, почти скользящим.

— Продолжайте, — сказала она священнику, полная решимости стать Рюриковной. — Я совсем не суеверна…

К удивлению невесты, супруг ее признался в своей непорочности, за что Алиса — с немецкой благовоспитанностью — и отблагодарила его в письме, написанном после свадьбы. Молодые с полгода пробыли в Берлине, потом переехали в Лондон.